«ПОШЕЛ ТЫ НА …, СТАРЫЙ РАЗВРАТНИК», — СКАЗАЛА ТАТЬЯНА ПЕЛЬТЦЕР И УШЛА ИЗ ТЕАТРА
6 июня родилась Татьяна Пельтцер (1904-1992).
Дочь известного актера Ивана Пельтцера прожила в искусстве жизнь долгую и трудную. До середины четвертого десятка искала свой театр.
Ей очень мешало отсутствие актерского образования. Из-за неполученной корочки высшего учебного заведения Пельтцер становилась уязвимой перед произволом администрации. Ее ничего не стоило уволить за профнепригодность, чем воспользовались, скажем, в театре Моссовета. Играла она в Нахичевани, у Корша, в Ярославле, театре миниатюр, театре Киноактера.
В 1947 Пельтцер, наконец, обрела постоянное пристанище, очутившись в театре Сатиры. Здесь она проработала тридцать лет, добилась всесоюзной славы.
А ушла с грандиозным скандалом.
Почему?
Интересно, что свою карьеру в Сатире Пельтцер начала с пьесы Дыховичного и Слободского «Человек с того света». Позже ее перенесет на экран Гайдай под названием «Жених с того света» и поимеет кучу неприятностей. Славу же Пельтцер нашла в роли пьющей бабы Лукерьи Похлебкиной из «Свадьбы с приданым». Этот спектакль перенесли на пленку, и актрису узнала вся страна.
Распушив крылышки, Пельтцер дала волю своему творческому методу намеренного подхлестывания перед спектаклем. Татьяна Ивановна запросто заводила склоки на повышенных тонах и откричавшись играла, как богиня.
Подобно Фаине Раневской она транслировала перед окружающими образ разбитной старухи, не чуждающейся соленых слов и рубящей правду-матку. Главреж театра Валентин Плучек (КАК ПЛУЧЕКА УБРАЛИ ИЗ САТИРЫ) это как-то терпел. Пельтцер стала визитной карточкой труппы, выходя на сцену в спектаклях «Дом, где разбиваются сердца» (няня Гинесс), «Малыш и Карлсон, который живет на крыше» (Фрекен Бок), «Безумный день, или Женитьба Фигаро» (Марселина).
В 1967 в театр Сатиры пришел Марк Захаров, затеявший постановку пьесы Островского «Доходное место». Пельтцер получила роль Кукушкиной, и поначалу отнеслась к Захарову со своим фирменным милым хамством, сказав: «Что же такое у нас происходит в жизни? Как человек ничего не умеет, так он сразу лезет в режиссуру! Вы, Марк Анатольевич, лучше бы свои рассказы писали!»
Два раза она опоздала на репетицию, на третье опоздание Захаров попросил актрису выйти. Секретарь парторганизации Пельтцер написала заявление в партком, что Захаров ставит антисоветский спектакль. Остыла она лишь после того, как Фаина Раневская, посмотрев одну из репетиций, похвалила Захарова.
Скоро отношения актрисы и режиссера перешли в режим «лучше не бывает». Пельтцер играла у Захарова в спектаклях «Проснись и пой» (тетя Тони), «Мамаша Кураж и ее дети» (главная роль). Именно Пельтцер дала Захарову рекомендацию для вступления в партию. Став партийным, тот получил под свое начальство театр Ленинского Комсомола и ушел из Сатиры.
К тому времени у Пельтцер испортились отношения с Плучеком. Последний раз он занимал ее в своем спектакле в 1970 году. Она бы ушла за Захаровым в Ленком, но подсуетившийся Плучек, опасаясь растерять часть труппы, заручился поддержкой министра культуры Фурцевой. Та лично попросила Захарова никого из актеров Сатиры в Ленком не брать.
Но без Пельтцер Захаров тоже не мог обойтись. Он пригласил ее играть Авдотью Назарову в чеховском «Иванове». Узнав о работе на стороне, ревнивый Плучек вскипел. Стоит напомнить, что его охлаждения с Марком Захаровым начались когда Марк начал репетировать фадеевский «Разгром» в театре имени Маяковского. Любую инициативу своих работников Плучек считал предательством.
А Пельтцер вместо покаяния стала намекать, что ей есть куда уйти и незачем торчать в театре, где не дают играть ничего нового.
Плучек пошел на компромисс, дав Пельтцер роль Хлестовой в постановке «Горе от ума».
Премьера была назначена на 18 января 1977 года, но во время генеральной репетиции Пельтцер ушла из спектакля в частности и театра Сатиры вообще.
Что же произошло?
По версии Татьяны Егоровой, изложенной в книге «Андрей Миронов и я», Плучек потребовал от Пельтцер в сцене бала у Фамусова станцевать. Актриса плохо себя чувствовала и отказала. Плучек давил и Татьяна Ивановна послала его: «Пошел ты на …, старый развратник!»
Более подробно рассказывает о происшедшем Ольга Аросева.
«Шла последняя перед премьерой репетиция. Не занятая в нем, я слушала в своей гримуборной сцены бала у Фамусова. Вдруг в плавное и слитное течение грибоедовского текста ворвался раздраженный вопрос Пельтцер: «Куда мне идти?» Плучек недовольным голосом, потому что прервалась репетиция, ответил, что идти она может куда захочет.
Она еще более раздраженно, вызывающе даже спрашивает: «А куда мне сесть?»
Он, взорвавшись, отвечает: «Ну, конечно, вы должны быть в центре, а остальные – вокруг… Между прочим, здесь еще и Чацкий, и Софья есть! Вы, конечно, не заметили?»
Что тут началось! Следовал текст не по Грибоедову, который я повторить не решаюсь. Кричит она. Кричит он. Оба словно обезумели. Понимаю, что сейчас Татьяна репетицию бросит и со сцены уйдет. Бегу вниз, в вестибюль, чтобы ее встретить. Схватила с вешалки свое и ее пальто. Жду. Она спускается. Тоже бегом. Я пытаюсь ее одеть, увести из театра. А она, еще докрикивая, вдруг поворачивает обратно, рвется из моих рук – договорить Плучеку то, что она не успела»
Напрасно Аросева считала уход Пельтцер к Захарову ошибкой, говоря: «Захаров Татьяну Ивановну любил, называл «нашей бабушкой», но интересной работы, по масштабу выдающейся актрисы, не давал. У него она стала совсем другая: чего-то боялась, непривычно робела…»
Надо ведь учитывать, что перешла Пельтцер к Захарову в 73 года, и последующие события расцвета ей не прибавили. Надвигалась деменция, мания преследования, сумасшествие, одинокая, несмотря на массу поклонников, старость.
Но на сцену Татьяна Ивановна выходила до последнего.
Вечная память!
